© Денис Паничкин

Моим учителям, хотя и ставшим ими помимо воли, - Збигневу Бжезинскому и Мовлади Удугову.

Рассказ этот возник из переписки с одним таким же профессиональным исполнителем курсовых и дипломных работ (конфиденциальность сохраню по своей рабочей политике), как я. В письме было и следующее:

Недавно (вчера) случайно узнал, почему один знакомый мне (по одному культурному клубу) человек ко мне так плохо относится (избегает разговоров, всячески демонстрирует свою отстраненность). Я-то думал, что он технарь-специалист с завода, а он оказался преподавателям «и экономики, и права, и технических предметов» в одном Институте имени Халявы, как я их называю (понятно, что этот «всезнайка» преподаёт их плохо, потому что человек не может хорошо знать всё одновременно), и он читал мои статьи на сайте и ВКонтакте, читал и Ваши, и нас ненавидит (и расстрелял бы, будь у него такая возможность), в чём и признался. Т.е. мы по его мнению - научные террористы, не иначе, и Сталина на нас нет....

Кроме того, постоянно сны с одним и тем же мотивом: я спорю с родителями по поводу их мировоззрения. И открыто говорю: я искренне сожалею, что родился русским. Да, долгое время я жил в национальной республике, неприязнь русских и местных была взаимной, но вопреки родителям, у меня не было ненависти к «нацменьшинствам», скорее, я им завидовал. Если бы каким-то чудом в те годы можно было превратиться в одного из них! Да не просто из них, а материально благополучного и влиятельного, а по возможности – такого постсоветского политика, как генерал Дудаев!

Родители в качестве основной линии поведения предпочли полное сбивание моих амбиций («осаживание», в их обозначении), технически сопровождающееся запугиванием: «Ты боишься, что или мы тебя накажем, или государство накажет». Но я не хотел смириться с этим. Ведь мои родители были буквально зациклены на своём социальном статусе, который обозначали как очень низкий («У меня «спины» нет», «Я простой школьный учитель, что я могу сделать?»). Понятно, что статус моих родителей был для меня невыгоден. И моим скрытым желанием было улучшение моей жизни (материальное благополучие, высокий социальный статус, признание, популярность) помимо родителей и вопреки родителям.

Террористы же в моём представлении были людьми достаточно сильными и достаточно активными. Они и только они могли (и могут!) противостоять государству («мы не только встаем, чтобы освободить нашу землю от вас, но и чтобы наказать вас»). А если ещё принять во внимание, что государство провозгласило себя «демократическим», но на деле вело в союзе с классом хапуг и воров войну против собственного народа (в просторечии известную как «лихие 90-е»), то мои симпатии можно объяснить. Более того, террористы, в отличие от представителей власти, мне ничего плохого не сделали, а однажды, пусть сами того и не зная, сделали хорошее: 5 сентября 2003 года в лесном массиве к юго-западу от Махачкалы были убиты четыре сотрудника милиции, и когда их фотографии были показаны по телевизору, в двух из них я узнал своих давешних обидчиков. Достоверно знаю, что мстители ушли от преследования. Как это радовало вместе с тем, что семьи убитых вынуждены жить на пенсии по потере кормильца! Это был настоящий праздник (и праздником вдвойне для меня стал этот день с 2012 года, поскольку тоже 5 сентября в тот год был казнён праведной народной местью ненавистный мне и многим профессионалам-исполнителям ректор СПб ГУСЭ Викторов).

Да, я вполне могу симпатизировать (а в случае переворота в свою пользу – официально и открыто реабилитировать) убийц только из ненависти к убитым.

И всё это подтвердил прецедент, когда крупнейшая антиправительственная группировка, считающаяся террористической, даже самопровозгласила себя государством, и её девиз – «Сохраниться и расшириться!» - настолько приглянулся мне, что я избрал его для себя в качестве обозначения своей стратегии как профессионального исполнителя курсовых работ на заказ, ведь этот девиз ещё не признан «экстремистским», и этим надо пользоваться.

Автор цитируемого письма в одной из записей размышляет, что «был бы он царь», то утвердил бы единые требования к работам, но сопровождает это комментарием, что царём он явно никогда не будет. А ведь подобного хочу и я. Только не царём. И не Президентом Российской Федерации.

Вернее, я не хочу быть ни Президентом, ни Российской, ни Федерации.

Моя самая чёрная мечта – стать диктатором унитарного государства на всей территории как минимум прежней Российской Федерации, а дальше – «Сохраниться и расшириться». Наличие той же территории не мешает тому, что это будет иное государство с иной – антидемократической – формой правления. Без конституции и без парламента. С Уложением о верховной власти и Законом о люстрации и запрете демократии (то есть все без исключения чиновники «старого режима» по полной программе ощутят, что значит оказаться не у власти и под другой властью, поскольку потерей прежнего положения они не отделаются, пережившие показательные процессы по признанию «старорежимных» силовых структур преступными организациями составят самую низшую категорию населения – лишенцев, у которых, включая их семьи, не будет никаких прав, а только обязанности и запреты, и число таковых будет то и дело увеличиваться). С правом диктатора лично издавать законы (и в этих законах отразить все свои обиды, например, унитарная форма устройства предполагает, что не будет больше субъектов федерации, поскольку из-за их законов я однажды пострадал, а будут губернии или провинции). С комплектованием новых структур по критерию враждебности (в частности, допускаю возможность создания армии на основе прежних незаконных вооружённых формирований и набору офицеров для неё из солдат дисбатов, даже обоснование под это подведу: если они не могли хорошо исполнять приказы, то научатся их отдавать). С реабилитацией всех осуждённых за политические преступления (официально именуемые «против порядка управления») при привлечении их на государственные должности и зачёте отбытого срока в стаж госслужбы (этого, несомненно, до меня никто не предлагал!) Наконец, власть диктатора должна быть властью в подлинном смысле этого слова. Настоящая власть – это такая, которая может и должна в качестве основной меры отбирать собственность (даже при необходимости и для устрашения – казнить собственников). Понятно, что это точно будет не Россия. Хотя и сейчас только название используется, по сути это уже не Россия, но я в этом отношении буду честнее, не допуская употребление слов «Россия» и «русский» в политическом смысле.

Конечно, я согласен с тем, что перевороты – дело либо военных, либо террористов. Но вся разница между ними – в широком смысле и классическом понимании тех и других – всего лишь в отношении к действующей власти. Ведь история немало знает случаев, когда «незаконные вооружённые формирования» не уступали по вооружению и боевой выучке правительственным войскам и наносили им немало поражений.

Мало того, я в середине 1990-х годов видел листовки антирусского содержания и рвал их. Но в 2003 году пожалел об этом. Замени Чечню или Дагестан на Ирак, Россию на США или Англию – и готов справедливый манифест!

Не знаю, мог бы я стать таким, как Дудаев, а вот у его главного пропагандиста Удугова (который считается одним из самых способных выпускников журфака СПбГУ) я научился многому. Как и у не так давно скончавшегося Бжезинского.

К сожалению, в рефератном деле – да и не только в нём – часто приходится воевать со «своими» же, с русскими. И если хочешь победить в такой войне, надо на всё её время отбросить, что ты русский.

Да, если считать преподавательский состав «законными вооружёнными формированиями» Минобрнауки, то профессиональные исполнители курсовых и дипломных работ (именно профессиональные - и по роду деятельности, и по качеству работ) – действительно террористы. Но – террористы, владеющие навыками спецназовцев. И их собственные возможности подавляются исключительно численным превосходством копропреподов и организацией «нужного» «общественного» мнения.

Для меня «общественное» мнение всегда было помехой. Оно всегда «работало» против меня и отказывало в тех редких случаях, когда должно было сработать в мою пользу. Ещё в школьные годы я неосторожно проговорился, что хочу поставить своё мнение на место общественного. И позже я не упускал случая надругаться над общественным мнением, самым значительным – мастерским – примером является мой рассказ «Дед Пуля против Шестой роты».

Надругательство над общественным мнением важно в отстаивании своих интересов. Настоящую тревогу вызвала массовая блокировка посреднических ресурсов Роскомнадзором (который, в отличие от МВД и ФСБ, пока находится вне атаки взрывных устройств) по решению с участием ставропольского прокурора и судьи Коваленко.

Да, эта законодательная инициатива против рекламы курсовых вызывает тревогу. Её могут сделать законопроектом и протащить, но может быть и то же самое «зависание», что с подобной инициативой против «резиновых квартир», которые тоже следствие, а не причина. Следствие уродливого компромисса под названием «регистрационный учёт», поскольку советская прописочная система оказалась несовместима с частной собственностью. Мало кто знает, но этот компромисс, в своё время бывший крупным шагом вперёд, введён 3 октября 1993 года – как раз в те дни, когда разгоняли не пожелавших уступить добром противников Указа Президента № 1400 – важнейшего этапа в развитии конституционного права России (и я не раз приветствовал этот Указ и эти события в своих работах по конституционному праву России). Именно годовщину разгона Верховного Совета следовало бы сделать государственным праздником, а не безликий «день национального единства». Для меня советская прописочная система невыгодна, и поэтому иной раз можно и порадоваться распаду СССР. А потом … разве что послабки в период премьерства Фрадкова в отношении местной регистрации были шагом вперёд, и регистрационный учёт стал тем самым компромиссом, ужесточение которого по душе представителям власти (кстати, в свою политическую программу я включаю его полную отмену, хотя бы потому, что основу моей внутренней политики составит стремление поступать вопреки воле предшественников).

Но всегда находятся частные лица, которые бегут впереди власти и выражают своё «верноподданничество». Например, учителя литературы, которые в период распада СССР самовольно пересматривали школьную программу. И в декабре 2017 года в течение двух дней ряд СМИ – причём не государственных, а частновладельческих, играющих в оппозицию, передали сообщение об этой общественной инициативе, преподнося её так, что рекламу курсовых «хотят приравнять к рекламе наркотиков».

Организованный именно для формирования «нужного» «общественного» мнения вброс по сравнению рекламы курсовых и дипломных работ на заказ с рекламой наркотиков заставляет меня возразить: всё же разница между ними такая же, как между табаком и картофелем. Тем более, табак – это тоже наркотик, только химики его таковым считают, а вот юристы – нет. Действительно, табак оказался удивительной противоположностью картофелю. Он распространился вопреки всем запрещениям, а картофель удалось внедрить лишь насильственными мерами. И это при огромной питательной ценности картофеля и необычайной вредности табака для здоровья курильщика.

Тем более – закон о рекламе уже достаточно давно запрещает рекламу, например, кальянов. Но она сплошь и рядом. Без законов и в обход законов существующих. Один Кировский район Санкт-Петербурга, вроде бы – далеко не «элитный», в этом отношении чего стоит. И ролики рекламы алкоголя можно видеть и слышать в продовольственных магазинах с мониторов.

То есть – велика опасность избирательных наказаний, выносимых не от имени государства, а частными лицами в своих интриганских целях, в так называемой «конкурентной» борьбе.

Противостоять и этому, и тем, кто действует именем государства (но на деле ведёт себя как частное лицо, а обязанности списывает на государство или ведомство, в котором служит) – можно и должно. Хотя для этого придётся потрудиться, ведя свою пропаганду – больше чем рекламу, ибо реклама превратилась в пропаганду образов жизни.

Но лишь в кино бывают «Левиафаны», а вот в реальной жизни – «Майданы». Да и «Левиафаны» снимают только для того, чтобы обывателей от возможных «Майданов» отпугивать.

Но те, кто предпочтёт «Майданы», должны не бояться создателей «Левиафанов» и их покровителей, а уничтожать их вместе с их отродьем.

И профессиональным исполнителям курсовых и дипломных работ на заказ, и без того выполняющим те функции, которые обязаны выполнять официальные преподаватели, следует – позвав в союзники и своих младших собратьев репетиторов – не просто противостоять официальным преподавателям и официальным учителям. Задача профессиональных исполнителей и репетиторов – создать на базе своей наработанной практики альтернативную систему образования. Здесь уже ни одному, ни с теми, кого я знаю, мне не справиться, нужно, чтобы многие и многие этого же захотели.

Вот это была бы настоящая победа «научных террористов» и спасение образования.