© Денис Паничкин

В последнее время российский кинематограф настолько расстраивает, что уже можно говорить о его отсутствии, когда настоящих фильмов просто нет, а те, что есть, либо развлекают, либо запугивают, а подчас – запутывают, дезориентируют.

Самый недавний по времени такой запутывающий фильм – «Батальонъ», где показана история созданного Временным правительством в 1917 году женского «батальона смерти», созданного, между прочим, чтобы устыдить мужчин, которые, как считали тогдашние власти, воюют неохотно.

Первое, что я подумал, узнав только о существовании такого фильма: на те же деньги и – не исключено – с тем же актёрским составом можно было, если уж так понадобился фильм о воинском формировании с полностью личным женским составом, обратиться к другому моменту в отечественной истории. Например, снять фильм «Дунькин полк» - про тот самый женский ночной бомбардировочный авиаполк (получивший позже название 46-го гвардейского), который гитлеровцы называли «ночными ведьмами», а наше шутливое название произошло потому, что всю войну командиром полка была майор Евдокия Бершанская, единственная женщина, награждённая орденом Суворова. И романтических линий в сюжете такого фильма было бы немало. А журналист Борис Клин ещё в 2008 году под свежим впечатлением встречи с живущими «ночными ведьмами» (их тогда оставалось всего восемь) писал: «Три года фронтовой жизни этого полка не вместили ни книги, ни художественный фильм «В небе «ночные ведьмы», снятый в 1981 году Евгенией Жигуленко, летчицей полка, ни документальная лента Бориса Добродеева «1100 ночей». Анатолий Пляц сейчас ищет деньги, чтобы снять телесериал». К сожалению, денег Пляц не получил, зато их получил Дмитрий Месхиев, хотя в год очередной круглой даты Великой Победы «Дунькин полк» - несоизмеримо более уместный сюжет, чем «Батальонъ».

Запутывание, дезориентация, которую несёт «Батальонъ», двойная – дезориентация в плане «гендерных ролей» и дезориентация в понимании истории, так как в фильм включено участие женского «батальона смерти» в защите Зимнего Дворца, то есть события изложены с точки зрения тех, кто был «верен Временному правительству». Мне же вспоминаются слова, которыми Временное правительство как власть в условиях страны и периода истории характеризует кадет В.Д. Набоков (отец писателя В.В. Набокова) в книге, которая так и называется «Временное правительство»: «пассивность», «ограниченность», «легкомысленное отношение к делу», «двуличие», «постыдное поведение», «честолюбие», «ограниченный кругозор», «дилетантизм», высказал убеждение о существовании только одного исхода: «Либо уход правительства, либо разгон Думы». Не снимая ответственности с деятельности депутатов, основной причиной прекращения существования Думы он считал наличие конфликта ветвей власти. В августе 1917 года Набоков пришёл к выводу о неспособности Временного правительства вывести страну из кризиса; на заседании ЦК партии кадетов накануне московского Государственного совещания заявил, что «военная диктатура и буржуазное министерство - это последние судороги, чтобы спасти существование государства».

Слова В.Д. Набокова применимы к правительствам ряда крупных стран в настоящее время. Возможно, российское руководство - и особенно Министерство культуры видит во Временном правительстве «собрание родственных душ», почему и так финансирует его воспевание через «Батальонъ», сознательно делая вид, что не замечает более достойных страниц нашей истории (хотя всего восемь лет назад сам Президент на встрече с учителями истории говорил, что «у нас великая и успешная история, и нельзя навязывать народу чувство вины»).

О другом запутывании – «гендерной дезориентации» - следует поговорить особо, потому что она стала обязательной в «массовой культуре». Ещё в 2001 году я столкнулся с зарубежной анимацией на повторяющиеся сюжеты, где обязательно воинственные девочки защищали беспомощных мальчиков от «демонов на одну серию» (такой термин есть при описании сюжетов сериалов). И даже прибегнул к своеобразному «антигендерному протесту», начав набрасывать черновики «российского ответа», рабочее название которого было «Воины Кольца» («Хранители в серых плащах»), где всё было расставлено на свои места, при этом я использовал иную мифологию, но сохранил приёмы, число и даже цвета основных персонажей, вплоть до того, что они изначально знакомы не были, и отряд их формируется по ходу действия. В отдельные моменты у меня даже получились … пародии на пародии: например, в пародиях в нулевые годы было модно подменять попа раввином, так почему мне не подменить синтоистского каннуси попом? Мало того, антигендерный протест проявляется в описании основных персонажей:

Олег с удивлением рассматривал подошедшего к ним. Никогда ничего подобного он не видел. Павел (внук попа – прим. авт.), одного роста с Андреем, был женоподобный подросток со смуглым цветом кожи, глазами антрацитового цвета и смоляными волосами, на которые любая девочка бы позавидовала: волосы у Павла были до пояса, у шеи они перехватывались, образуя аккуратно уложенный «хвост» (как потом Олег узнал, Павел скреплял их заколкой-«невидимкой»), но две небольшие пряди по обе стороны были переброшены вперёд. Олег обратил внимание и на то, что новый знакомый двигался очень плавно, и даже строение кистей рук у Павла больше бы подошло девочке. Однако, когда Павел заговорил, Олег убедился, что голос несколько не соответствует женоподобному виду его нового знакомого. Павел говорил мелодично, но с металлическими нотками.

Но почему-то у меня акцент смещался с батальных моментов на повседневную жизнь персонажей. И в её описании тоже проявлялся протест. Например, по ходу действия есть несколько случаев, когда основные персонажи (сюжет охватывает их жизнь от 14 до 17 лет, все родились в один год) влюбляются даже во взрослых женщин: я смог передать чувства Павла, отношения которого расстроили отец и старшая сестра; также одной из удачных сцен был конфликт между Игорем и Афанасием (они вступают в действие позже названных в цитируемом отрывке, причём я сознательно придал им противоположные черты характера: Игорь при своём росте и силе – он выше остальных и сильнее обычного человека, на чём я при описании заострял внимание, - очень ранимый, Афанасий же легко переживает разрывы и постоянно интересуется девочками), когда они  одновременно полюбили одну и ту же женщину (а вот «батальная часть», когда – по правилам жанра – в эпизоде «чудовище дня» нападает именно на эту женщину, и именно эти двое – но уже Воины Кольца - убивают его перекрёстной магической атакой, получилась ужасно). Иногда протест приобретал и личный характер: в одной из сюжетных арок – третьей части, названной «Живой Талисман», где большинство врагов-людей (и все без исключения «чудовища дня») - женщины, я давал врагам имена и фамилии, созвучные с именами тех женщин, которые когда-либо наносили мне психические травмы (именно «гендерная дезориентация» приводит к тому, что женщины намеренно наносят такие обиды мужчинам сильным, так как победа над слабым ничего не доказывает, но ведь есть и возможность ответа, даже такого оригинального, как мой).

Увы, сейчас искажение роли женщины появилось и в отечественной мультипликации, например, в мультфильмах студии «Мельница». Когда я в самом крупном «Буквоеде» - на площади Восстания – в конце зимы 2011 года видел мультфильм «Три богатыря и Шамаханская царица», то обратил внимание на эпизод: Илья Муромец и Алёша Попович приехали к Добрыне Никитичу, чтобы и его позвать с собой, но наткнулись на сопротивление его жены Настасьи Филипповны, которая показана совершенной стервой (я даже произнёс это слово вслух тогда). Какое же поведение сформируется у детей, которым показывают, как человек достаточно сильный (сила Добрыни постоянно подчёркивается в мультфильмах) и занимающий высокое общественное положение (начальник дружины князя Киевского) сносит дома бытовую власть жены-стервы?

Сейчас женщин-стерв и женщин-воительниц можно видеть даже в детских магазинах, в виде кукол. То есть детей запутывают даже с помощью привычных игрушек. Хотя организаторы этого запутывания всё же стараются не переступать какой-то невидимой, установленной ими же границы. Представьте себе куклу, похожую на Инессу Тарвердиеву - женщину, организовавшую отряд наподобие «приморских партизан», причём тоже против сотрудников правоохранительных органов (и в этот отряд входили и другие женщины, хотя мужчины там тоже были). В прессе это формирование было известно под обозначением «банда амазонок», но сами себя Тарвердиева и остальные никогда так не называли, это придумали наши безответственные журналисты. То есть появись кукла в образе Инессы Тарвердиевой, это может обернуться очередной прокурорской проверкой на экстремизм, и не «для пробы» (как это было в случае со школьными дневниками с изображением Гитлера), а настоящей. Потому что дезориентация в этом случае превзойдёт гендерную и обратится против тех, кто развлекает, запугивает, запутывает, а также поощряет и финансирует всё это. Любой скандал раздувается безответственными журналистами при одном условии: он не должен, в их понимании, затрагивать беды общества. А избиение и убийства полицейских – здоровая ответная реакция общества на полицейскую жестокость.

Но и без «амазонок» и других женщин-воительниц ролевое запутывание принимает устрашающий характер, до того, что женщины избегают мужчин сильных и активных (каким я считаю себя). А если ты хоть что-то скажешь женщине о своих политических взглядах, то она может испугаться. Так, например, повела себя одна из женщин, с которой я предпринял попытку знакомства, Евгения (раз я открыто пользуюсь своим именем, то имена тех, с кем общаюсь, тоже считаю вправе называть). Мне достаточно было рассказать ей, что министра культуры Мединского я открытым текстом назвал в Интернете «министром плагиата», и Евгения произнесла единственное слово: «Осторожнее», то есть выразила боязнь писать и произносить то, что думаешь.

А я хотел выразить многое, и не столько о плагиате конкретного чиновника (плагиат в диссертациях министров, депутатов и директоров крупных предприятий – массовое явление последних лет), сколько о том, что плагиат настолько стал повседневностью в культуре, что сама культура приобретает черты откровенного плагиата. Причём плагиата на самое худшее, что только можно выкопать, и «Батальонъ» - лишний пример тому.

Впрочем, я считаю неприемлемым запутывание не только посредством массового выведения на киноэкран стерв и «амазонок». Возможен и более тонкий приём – «блондинка в броне из мини-юбки и глубокого декольте», как в фильме 2014 года «С 8 марта, мужчины!». Плакаты этого фильма, которые сейчас «постерами» зовут, можно было видеть на каждой станции метрополитена, его навязывали сильнее, чем «Батальонъ». Конечно же, такая женщина мечтает выйти замуж за богатого иностранца (и по сюжету фильма, он бросает её в последний момент, что и является одним из звеньев завязки самого сюжета), и я, когда видел сами плакаты, вспоминал сказанное/написанное мной около четырёх лет назад: «Может быть, всё красивое, в том числе и женщины, существует в этой жизни для того, чтобы дразнить меня в своей недоступности?»

Если же сценарии фильмов написаны женщинами, то запутывание ещё более сильное. Я знаю уже два фильма, где мужчина из числа «достойных, хотя и бедных», которому предложили «подходящую партию» - единственную дочь состоятельных родителей (на зависть мне!), в последний момент отказывается от выгодной свадьбы ради какой-то случайно возникшей любви. В первом случае – «Воробушек» (2011) – сюжет решён в жанре бытовой мелодрамы, во втором – «Миллионер» (2012) – в жанре фантастики с «вилочным» развитием будущего. Но поведенческая модель, навязываемая зрителю, в обоих случаях одинакова: мужчина думает, что «добьётся всего сам», без помощи старшего мужчины с его редким поведением «мужской солидарности». Такие добровольные отказы, о которых я когда-либо слышал, я считаю или ложью, или свидетельством необоснованной переоценки младшим мужчиной собственных сил.

Конечно, можно оправдать чувства персонажей двух названных фильмов их вкусами. Но я смело скажу: раньше у меня был вкус. Но теперь, если речь идёт о женщине, и, если мне придётся выбирать между вкусом и интересами, я предпочту интересы.

Мало того, представьте себе реакцию женщин, если массово начнут появляться книги и фильмы, где идеальной женщиной представлена единственная дочь состоятельных родителей (зажиточных промышленников с производительской психологией), которая предпочитает мужчину достойного, хотя и бедного, причём сама делает ему предложение. Вроде бы формальные признаки желанной женщинами «гендерной инверсии» есть, но я не сомневаюсь, что женщинам это не понравится.

Объяснить это можно читанной мной ещё в 2010 году одной из записей женщин в Интернете ещё: «Здоровско быть женщиной! Общество оставляет за тобой право быть разной: слабой и сильной, умной и глупой и т.д. Всему найдется оправдание, во всем будут искать прелесть. В отличие от бедных мужчин, которым заданы четкие рамки жизненных проявлений, шаг в сторону - приговор: не мужик!» Несомненно, тем, что я предлагаю создавать массово, обозначается переход к противоположной ситуации: не только отмена «чётких рамок поведения» для мужчин, но и введения их для женщин.

Я часто слышу, что «женщины-хотят-стабильности», и это используется для критики моей «головной» деятельности (автора-исполнителя курсовых работ), что, дескать, заработок сезонный и зависимый от рынка, а значит, нестабильный. Прибегнем к помощи словаря: «Стабильность - способность системы функционировать, не изменяя собственную структуру, и находиться в равновесии. Это определение должно быть неизменным во времени». То есть стабильность может подразумевать и бедность, «стабильно низкий уровень» (мне такое словосочетание несколько дней назад попалось в статье про банковский сектор при работе над одним дипломом, точнее, «выпускной квалификационной работой» из МБИ). Если спросить напрямую, что такое «стабильность», которую хотят женщины, то каков будет настоящий ответ? Не прикрытие ли желания материального благополучия за чужой счёт либо создания этой самой стабильности на бытовом уровне путём полной управляемости окружающих?

Для себя я понимаю стабильность как полное исключение помех в работе (единственного, но многоликого, что может вывести меня из равновесия). А заодно и возможность вне собственно работы написать – и не только для себя, а для того, чтобы ещё кто-то прочитал – небольшой рассказ или отзыв, подобный этому.

«Батальонъ» - как раз символ нестабильности и очередная попытка очернить историю, в особенности, революционные события 1917 года, которые всё больше называют направленными как раз против социального паразитизма, против зарывательства правящих классов в желании жить за чужой счёт. Остаётся только назвать вывод о поведенческой модели этого фильма: защита не просто бесполезного, а откровенно вредного социального строя со стороны даже женщин.

Мне уже довелось писать о том, что на вопрос «что вы сделали бы, если бы Октябрьская революция происходила на ваших глазах» мой ответ – «принял бы самое активное участие в таких событиях на стороне революционеров». И что сказал/написал, от того не отступлюсь.