© Денис Паничкин

Участились случаи, когда преподаватели не просто придумывают, что же сделать, чтобы на возможно большее время затянуть формальный приём написанных мной работ, соответствующих теме и могущих чему-то научить, а каждый такой случай обязательно сопровождается «приёмом на ура» какой-нибудь действительно плохой работы (одновременно и списанной, и содержащей дисквалифицирующие ошибки). Более того, я стал находить и немало таких неправедно получивших высокую оценку работ помимо собственных столкновений. Например, случайно нашёл работу, официально заявленную на тему «Развитие экологического туризма в Финляндии», а прочитал … Там больше про Китай, а Финляндия только ширма и знамя! Конечно же, учебное заведение, где такие работы не только допускаются, но и поощряются – «Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого», который давно следовало бы переименовать, назвав именем Петра III.

На тему предпочтения плохого в среде преподавателей я написал немало. Но нигде не объяснил это до конца.

В первый раз это произошло весной 2015 года, когда я зарегистрировал несколько случаев поощрения заведомо некачественных работ в СПб ГЭУ. Такие работы вряд ли можно было принять в здравом уме и твёрдой памяти, но я предположил наличие интриги, описав это подробно. Насчёт интриги и взаимодействия в коммерческих целях преподавателей с третьеразрядными рефератными посредниками я не ошибся, но объяснил это личными симпатиями преподавателей и тем, «кто кого обманул».

Второй раз – больше, чем через год после первого, июнь 2016 года, в названном выше Политехе имени Петра III. Это и случай с работой, составленных из новостей на «китайскую» тему, к которой я отказался писать доклад, и примеры дискриминации по проценту Антиплагиата: в одном случае – когда написал я - 80 % по вузовской программе мало, в другом, по работе, написанной неизвестно кем – 34 % по «обычной версии» хватило, да ещё с полностью списанной и не по теме – «инородным телом» - практической частью. Но и здесь я в своей статье объяснил личными предпочтениями и внутренними вузовскими интригами.

Но я недооценил иные интересы – управленческие. Среди преподавателей немало таких, которые ВСЕ ВСЁ ЗНАЮТ. О действительном «качестве» предпочитаемых «работ» - тем более.

К пониманию поведения преподавателей меня привела ссылка в статье, воспроизведённой вожаком ханжей от нравственности Дмитрием Раевским:

В свое время ЦРУ даже спонсировали абстрактный экспрессионизм по всему миру, покупая картины художников типа Джексона Поллока за бешеные деньги. Зачем? Чтобы смутить советский народ, показать ему, что на западе можно всё: даже стать богачом, продавая вот такое «искусство».

Раевский, конечно, всё объясняет в рамках «КОБовской теории заговора», которая не может дать ответа на противоречащие ей вопросы: почему КГБ ничего этому не противопоставил, при наличии Пятого управления (его функция – борьба с идеологическими диверсиями)? Почему в СССР недооценили опасность информационной войны? Или прежний СССР и тем более объявившее себя его правопреемником государство, именуемое Российской Федерацией, хотели проиграть в этой войне и вели игру в жанре кооперативного мата, содействуя своему поражению?

И все спецслужбы в любом государстве являются содержанками госбюджета, их «башляет» (как любит писать буйный самоуверенный вожак бандерлогов на покое Олег Новосёлов) министерство финансов конкретного государства. То есть они могут играть в продвинутый вариант напёрстков на бюджетные, то есть народные деньги, по сути – ворованные, поскольку деньги эти используются в общественно-вредных и политико-хулиганских целях.

Кроме того, картины - не серийное производство. Каждая в одном экземпляре. Показная напёрсточная игра может и не подойти для того, что продаётся массово и свободно. Для бестселлеров методы могут быть иные, но аналогичные. Заставить прийти на концерты децлов-тимати или покупать Charlie Hebdo не могут даже спецслужбы, они не могут на все концерты заполнять залы своими агентами, не планируют они скупать все тиражи, для этого нужны массово те, кому это «забавно». Которые готовы отдать свои деньги за это ивангайство и ещё с таким ощущением, как будто каждому из них по миллиону евро выдали!

И тем не менее, сейчас эти способы поощрения уже не являются монополией спецслужб. Они доступны частным лицам. В том числе копропреподам. Находят «своего» - не обязательно родственника, друга, знакомого, но обязательно – такого, как они, как правило, того, что похуже - и назначают на роль предпочитаемого, финансируя его бюджетными средствами (по сути - ворованными).

То есть плохие работы принимают и оценивают на «отлично» назло и на зависть тем, кто пишет хорошо, тем более – как я, с осознанием последствий написанного. Интересы не только коммерческие (как в случае с СПб ГЭУ – ничего не делать и получать деньги за инсценировку научного руководства) или интриганские, с личными симпатиями («такие же, как они»), а ещё и манипулятивные («вот он может, а ты нет»), и политико-хулиганские (сознательная деградация образования с далеко идущими планами).

И ответить этому можно и должно. Можно применять и высмеивание в Интернете таких преподавателей, и не ограничиваться простой критикой, на которую они если и реагируют, то вовсе не собираясь пересматривать свою общественно-вредную деятельность. Я не остановлюсь перед тем, чтобы продвигать против таких преподавателей-обидчиков «коллекторские методы», объявляя их педофилами и проститутками (кстати, это следует делать и против самих коллекторов, которые вне своей работы живут в тех же многоквартирных домах, и вот там-то их и надо бить, заодно с их детьми).

Но главное – всеобщее неповиновение в виде поддержки создаваемой мной Альтернативной Системы Образования, где мест для подобных копропреподов и их интриг «назло и на зависть» не предусматривается, где плохое называется плохим, а хорошее – хорошим, где главное – то, чему написанная работа учит.