© Денис Паничкин

Кто-нибудь, как я обращал внимание на формально «благополучные» семьи? Такие, которые не являются объектом работы различных служб и структур, но, если подумать, прямое вмешательство в их «повседневную жизнь» было бы полезным.

Это – когда родители называют «дебильным» всё, что им не нравится. Когда тебе говорят, что «ты дурак, и не лечишься». А ведь так по поводу, а больше без, говорили мне. Началось это с периода «поздней перестройки», и затем превратилось в «правило». Сейчас, когда мои родители мертвы, а эти самые «безумные» идеи я нередко развиваю, мне хочется хотя бы на короткое время вернуться в те годы и потребовать от родителей произнести противоположное: что мои идеи и практики верные и нуждаются в поддержке и последователях. Заставить их это сделать не охотой, так неволей, даже откровенным насилием, не исключая и позвать на помощь посторонних.

Одной из таких «безумных» идей является сомнение в полезности «равенства перед законом». Правильным я считаю узаконение «возмещающего неравенства», презумпции виновности сильной стороны. Кстати, это - ещё одна возможная тема исследовательской дипломной работы юридической направленности, и такая дипломная работа будет оригинальной безотносительно к формальному «антиплагиатному проценту на выходе» и заведомо не может «носить описательный характер».

Я давно это обдумывал. Да, на практике такое есть, но подаётся «в несъедобном виде», как это в случае с ювенальной юстицией. Хорошая идея реализована плохо, допускаю даже – сознательно, чтобы её дискредитировать.

А ведь конфликты детей и родителей есть такие, которые никакому учёту не поддаются. Хотя бы такая цитата:

Известны случаи, когда родители выселяли детей из квартир, фактически, в «чистое поле». Об этом часто пишут в блогах, обсуждают в личных беседах, а порой и подводят обоснование такому поступку: имущество - моё, и как оно получено - не имеет значения. А ребенок пусть идет и работает (как угодно, кем угодно, но лишь бы не причинял беспокойства и проблем), становится сильнее, а родитель сможет им гордиться, хвастаться. Не сможет - что делать, значит, он никчемен и не заслуживает снисхождения и любви. Ужасно то, что подобная позиция «спартанских родителей» находит все больше последователей, судя по комментариям в социальных сетях, фильмах и телепередачах.

Это – при существовании права наследования, и – нередко – практики своеобразных «выделов» в богатых семьях, когда родители дарят детям часть своего состояния юридически и обязательно – фактически. То есть дети из всех семей, которые не богатые, в условиях, описанных в приведённой цитате, вынуждены начинать социальную жизнь даже не с нуля, а с большой долговой ямы, и остро завидовать тем, кому они не по своей воле, а по родительскому беспределу, дают огромный гандикап.

Тревога быть выгнанным так для меня была значимой.

Но непосредственной причиной, позволившей мне «освободить свои знания из плена», был очередной виденный теледетектив, где работница органов опеки и попечительства, женщина предпенсионного возраста, при разводе обобранная мужем и оказавшись в коммуналке, ухватилась за намерение обобрать двоюродного племянника разведённого мужа. Этот человек был брошен женой и один воспитывал сына-дошкольника. При этом одно время после бегства жены он пьянствовал, даже стоял вопрос о его лишении родительских прав, но дали испытательный срок, и он исправился и даже нашёл приличную работу – в «службе безопасности» сетевого магазина. И эта самая работница опеки и попечительства стала его шантажировать, решив завладеть его квартирой, дескать, она добьётся всё же, чтобы его лишили родительских прав, и при этом цинично заявляет: «Кому больше поверят, тебе или мне?» И этот охранник, не желая, чтобы ребёнок попал в детский дом, идёт на преступление – убивает эту «ведьму из собеса», подсунув ей отравленные конфеты (в качестве яда он использовал наркотики, резко повышающие давление, и первый приступ убил шантажистку).

Значит, следует обратить внимание на криминологическое значение так называемого «общественного мнения» в его части «кому больше поверят». Что такое предвзятое отношение может порождать преступления.

В исторических памятниках права такая несправедливость была узаконена, мнение человека с более высоким социальным статусом (часто – из привилегированных сословий) объявлялось более значимым. Но и замена сословности на неравенство по признаку собственности велась с целью сохранить такое параллельное неравенство «кому больше поверят». Вспомним, что в Кодексе Наполеона было правило, согласно которому суд должен был принимать показания работодателя (прямо названного «хозяином») на веру.

В действительности всё это способствовало развитию ощущения безнаказанности у высокостатусных как сословной или классовой черты. А ощущение безнаказанности тоже должно стать самостоятельным направлением в криминологии. К сожалению, это считают «в порядке вещей» и те, кто непосредственно пострадал от такого «порядка».

Погоня за «статусом» может оказаться роковой, как для меня. При том, что, будучи превосходящим по своей работе, я по-прежнему страдаю и от отсутствия формального, «признанного» статуса и выслушиваю или читаю в письмах заказчиков, что «они не будут спорить с преподавателем»!

Чтоб было известно: я поверю тому, чей статус ниже! Детям против родителей, ученику против учителя, студенту против преподавателя, работнику против работодателя, подчинённому против начальника. Список можно продолжить.

Я могу и сделать вид, что поверил, то есть даже если мне самому будет известно, что слабая сторона ложно донесла на сильную, моё решение останется тем же – в пользу слабой стороны. Судья, не обязательно юридически таковой, имеет статус, одинаково превосходящий стороны дела, и этим статусом надо пользоваться, принимать волевые решения, не исключая смещение с должности начальника с аннулированием его стажа на руководящих должностях и пожизненным запрещением занимать таковые, а заодно его место отдать пострадавшему подчинённому.

Я не стану задумываться, является ли это обострённым чувством справедливости, отражением собственных обид, желанием надругаться над «общественным мнением» или даже садистскими мотивами (получением удовольствия от унижения высокостатусных перед низкостатусными). Может, всё названное в разных сочетаниях.

А ведь такие судьи есть, и стоит сожалеть, что их не так много, и что они не на виду и слуху у обывателей. Недавно я прочитал статью, автор которой – юрист весьма квалифицированный, но, скорее всего, и весьма безнравственный – негодовал по поводу того, что судьи поддерживают арендаторов квартир против собственников, появился даже термин – «оккупация квартиры». Да судьям за каждое такое решение премии следует выдавать! Как и в случае отказа в применении Закона о защита прав потребителей, который никогда не защищает того, кто действительно нуждается в защите, а вместо этого превратился в средство шантажа со стороны потребителей в самом худшем смысле этого слова.

Помню другую статью, 1998 года, столь же квалифицированного и безнравственного юриста, который воспевал оный закон и саркастически комментировал появившиеся в том самом 1998 году Правила продажи отдельных видов товаров; перечень товаров длительного пользования, на которые не распространяется требование покупателя о безвозмездном предоставлении ему на период ремонта или замены аналогичного товара; перечень непродовольственных товаров надлежащего качества, не подлежащих возврату или обмену на аналогичный товар других размера, формы, габарита, фасона, расцветки или комплектации (увы, утратившие силу сейчас). Тогда я ещё не делал курсовых «на свободный заказ», а только по знакомым, и в силу отсутствия сложившегося позже авторского мировоззрения оценил эти акты неправильно. Сейчас я понимаю, что Закон – плохой, а Правила – хорошие! Сложившаяся практика показывает, что потребители стали сильной стороной. И их надо «осаживать».

Так что тема возмещающего неравенства, презумпции виновности сильной стороны – ещё одна, которая заслуживает дипломных исследований.