© Денис Паничкин

Не я первый, кого раздражает оценка моих работ. Один из профессиональных исполнителей даже опубликовал рассказ с таким названием (и я его отыскал и перепечатал). Показательно, что в роли оценщика выступала небезызвестная Е.Е. Шарафанова, которую я достаточно знаю: и она самолично, и её клевретки причинили и мне немало горя ещё более злыми и глупыми «оценками» и «замечаниями».

Обиды имеют свойство накапливаться. В последние годы обиды из-за несправедливой и ненадлежащей оценки моих работ стали такими, что я решил открыто заявить: а правильным ли является «расклад», когда работы пишу я, а оценивает кто-то другой? Почему меня должны сравнивать, пробовать, оценивать? Может, оценка надуманная? В голову всегда приходит сравнение с обслуживанием нехотя и по низшему классу, когда ты готов заплатить по высшему. Ведь сейчас модно относиться к поступкам в зависимости от личных симпатий, от того, кто их совершил. Принять чужие требования - понести убыток в обмен на обещание дать в долг часть непоправимого убытка.

В любом случае, я допускаю, что среди преподавателей есть такие, которые ВСЕ ВСЁ ЗНАЮТ. И зная, могут в условиях ощущения бесконтрольности, безнаказанности назвать хорошее плохим, а плохое – хорошим.

Оценка – во всяком случае, официальная, на основе которой принимаются решения и возникают юридически значимые последствия, - никогда не бывает объективной. Оценивают люди, поэтому сказываются и нервы, и подкуп, и личные симпатии.

Но и всё перечисленное не даёт однозначного определения. Вспомнил рецензию, написанную мной как контрольную работу для одной заказчицы по российскому фильму «Движение вверх», про финал по баскетболу на Олимпиаде 1972 года, воспевается спорная победа сборной СССР. Напрашивались два решения: первое основано на формальном статусе (советские всё же «свои», а государство, именуемое Российской Федерацией – самопровозглашённый преемник СССР), второе – на собственном представлении о себе (американцы заявили: «мы не проиграли – нас обокрали»). Считаю себя во многом обокраденным, причём нередко сам этому пособничал, что обидно вдвойне. Понятно, написал рецензию, считая поведенческую карту фильма неправильной и поддержав позицию США (до степени того, что будь моя воля, объявлю победителями этого турнира американцев, выигравших финал со счётом 50:49, и иного результата для меня не существует, тем более - сейчас пошла же мода на пересмотр результатов).

Личные симпатии (и неприязнь) как фактор «оценки» и раньше в моей практике встречались, но с конца 2015 года они оттеснили даже подкуп! Начало этому дало событие со сбитым в Турции российским СУ-24, после которого «как бы вдруг» всё турецкое резко оказалось «плохим». Мне это не понравилось (и это – сверх того, что я не сомневался в правильности действий Турции!), потому что я допускал, что этому последуют не на политическом, а на бытовом уровне. Увы, тревога оказалась обоснованной.

Объяснение личным симпатиям в среде копропреподов можно найти в повести М. Веллера о похождениях «интердевочки», решившей «в перерыве» поступить на филфак (не тот ли самый, который в 2017 году решили экранизировать в «Газпром-Медиа» и подать толпе у телевизоров на ТНТ?):

«Как именно Марина поступила на филфак - история умалчивает … Мало ли срезалось при поступлении медалистов, и мало ли поступило удивительных серых дятлов, причем, что еще удивительнее - дятлов без связей. Экзамены-то у них принимали в основном такие же дятлы, испытывавшие, вероятно, родственные симпатии к собратьям по интеллектуальному увечью.» (М. Веллер «Марина»)

К сожалению, личные симпатии отражаются правовыми последствиями при принятии решений на более высоких уровнях. Нередко они подкрепляются и родственными или дружескими отношениями, как это оказалось для руководства «Высшей школы экономики» - голодранцев от образования, самопровозгласивших себя элитой. И последствия этого не поддаются учёту, только навязанные российскому образованию ЕГЭ и ГИА чего стоят. Но чаще в таких делах бывает предпочтение просто «таких же, как они», в направлении «навредить», как известно, «незнакомый – не значит, чужой».

И личные симпатии подкрепляются формальными правилами с присваиванием такими бомжовысшими сектошколами кризиса экономики и деградации образования себе права оценивать других на основании специально подобранных, а то и просто придуманных «систем показателей», которые на деле бессистемны и ничего не показывают. Разумеется, себя они ставят выше любой оценки и приписывают угодным высокую оценку, а остальным – низкую. Что показывают: средний балл ЕГЭ принятых на обучение студентов; объём научных работ на одного сотрудника; количество иностранцев-выпускников; доходы вуза в расчёте на одного сотрудника, а также общая площадь учебно-лабораторных зданий в расчёте на одного студента? А ведь по ним в несколько лет назад с подачи того же бомжо-ВШЭ оценивали эффективность либо неэффективность вузов! Их этих пяти совершенно несовместимых показателей «престижные маргиналы» сляпали рейтинг с целью снизить уровень образования, нанеся удар лучшим вузам и заодно при посредстве распределения грантов и премий среди вузов, признанных «эффективными», несомненно, немало нажились на хищениях!

Я не признаю всех этих рейтингов и наград, поскольку оценивают ими всё больше далеко не качество и заслуги, а угодность в глазах оценщиков всех рангов – от непосредственных исполнителей действий по присуждению наград и премий до главных организаторов и спонсоров. Например, для меня больше не существует премии «Сатурн» за лучшую роль, с тех пор, как в 2015 году её получил Харрисон Форд, а в 2017 – Марк Хэмилл, поскольку их обоих поощрили за разрушение, извращение образов, созданных некогда ими же персонажей (возможно, то же самое должна была сделать и Кэрри Фишер, которой тоже награда за это планировалась, но она умерла). Я видел оригинальную трилогию ещё в 1993 году, и никак не могу поверить в то, что Хан Соло и Люк Скайуокер могли запросто сбежать (каждый по-своему), как только что-то пошло не так.

И то же самое – в отношении любых таких формальных оценок, которые я видел и в рефератном деле в декабре 2007 года в виде часов с логотипом HomeWork. Тогда сожалел, что мне такие не достались, а сейчас бы разбил их и взамен бы купил простенькие.

Из этого следует, что принятая работа не всегда хорошая, а проваленная не всегда плохая. И оценщики часто это знают. Что подтверждает сложившаяся в их среде практика, недавно нашедшая «узаконение» в одном из внутривузовских «оценочных» «сводов правил»: при затруднении оценить что-то копропреподы просто ставят нулевую оценку.

Пример применения нулевой оценки (указано красными стрелками) при затруднении (затруднение имбецила-копропрепода ещё ведь не означает, что данный формальный признак ниже установленного минимума!)

А здесь преподаватель ради того, чтобы снизить оценку, даже не скрывает следов искажений (в бланке есть подчистки, помарки  и исправления, и - обратите внимание - здесь снова все требования только по оформлению!)

Одновременно незаслуженными высокими оценками копропреподы-оценщики косвенно спонсируют тех, кто неконкурентоспособен при нормальных условиях. Конкуренции больше не существует. Потому что сейчас ставят целью не сделать лучше, а наоборот, сделать как можно хуже и «подать по форме», преподнести это, заодно унизив действительно хорошее. Это нельзя назвать «нечестной конкуренцией», потому что таковой нет, - есть заведомо аморальные действия, граничащие с противозаконными, даже крайними из них - преступными.

Я не умею и не желаю учиться «подавать по форме», отрицать очевидное, подстраиваться под какие-то «правила». Такое поведение, как «выполнять какие-то правила в расчёте на то, чтобы получить что-то за их усердное выполнение» - именно в конце зимы 2019 года отбросил это окончательно и бесповоротно, хотя и раньше сильно в этом сомневался. А ведь такие ещё остаются, и они верят в это, и всегда разочаровываются, когда находится другой, предпочитаемый из личных симпатий, для которого выполнение правил было необязательным!

Лучше я открыто спрошу: кто эти «правила» (например, проценты всех антиплагиатных программ) придумал, и с какими намерениями.

Но и здесь мне не нужно заниматься вопросами, критикой и «флэшмобами». Это может быть только сопровождением, потому что есть настоящая работа – создать на основе своей практики то, что «чему учит». Потому что рейтинги и проценты учат лишь отчитаться формально, причём не без махинаций и приписок. Только от приписок не прибавится по-настоящему, кому-то может и не хватить.

Работа двадцать лет в качестве профессионального исполнителя курсовых работ на заказ равнозначна не одному высшему образованию в настоящем смысле этих слов, и она была настоящим образованием для меня. И результаты этой работы должны составить основу образования для многих и многих. Но только не для ненавистных мне (и тем же ещё не осознавшим этого «многим и многим») самопровозглашённых «оценщиков». Я знаю только одну настоящую оценку работ, написанных мной: «Советское - значит, превосходное!»