© Денис Паничкин

«Самая убогая работа на потоке», «Никогда не видел такой плохой работы». Это – наименее обидное, что приходилось читать или (реже) слышать от преподавателей-оценщиков. А от наиболее агрессивных заказчиков бывали ещё более обидные выпады, от «Работа никуда не годится» до: «Это тупо подстава». Последнее всегда означало приговор конкретному заказу, вынесенный заведомо несправедливо, но обжаловать его – просто не существовало инстанции для такового.

Напомню свой подход: работы бывают или правильными, или ошибочными, а среди ошибочных – различаются поддающиеся исправлению или не поддающиеся ему. Все работы, которые были вот такими способами втоптаны в грязь, в действительности были правильными. Своим темам они соответствовали, не говоря уже о том, что были содержательными, интересными. И это при ряде условий, создающих помехи!

Не припомню, чтобы такие комментарии получали работы, которые заслуживают их, то есть ошибочные, причём такие ошибочные, которые не поддаются исправлению (конечно, не мои, я не допускаю такого).

В мае 2022 года я получил шесть курсовых работ по гражданскому праву, на которые надо было написать рецензии. В итоге, ознакомившись с ними, я все шесть признал ошибочными, дав рецензии отрицательные, с разбором ошибок. Тексты этих «работ» (таковыми их назвать едва ли возможно) и моих отзывов доступны по ссылкам.

Исходя из представленного, читатели могут убедиться, какие бывают настоящие неправильные работы. Общие ошибки, характерные для всех работ: непоследовательность изложения темы (это отражается даже при составлении планов), неправильное или неполное определение основных понятий, неумение учащихся соизмерить общее и частное, несоответствие теме в отдельных частях, невежество в отношении культуры цитирования, небрежное оформление. В большинстве работ можно встретить места, написанные ненаучным стилем, в двух последних – откровенное списывание (я даже указываю источники), в одной встречается примитивная попытка «повысить уникальность» - замена русских букв на латинские.

Все эти работы написаны студентами второго курса очной формы обучения. То есть писавшие их проучились без малого два года – и допускают такие грубые ошибки. Преподаватель во всех случаях один, то есть можно говорить не только о студенческой безграмотности, но и о преподавательской безответственности. Именно таким сейчас является в большинстве случаев «научное руководство»!

А из написанных мной рецензий можно сделать вывод, что я уважительно отношусь даже к ошибочным работам и поэтому вправе требовать равного отношения к работам, написанным мной. В последнее время я убедился, что преподаватели это уже давно очень хорошо знают и намеренно избирают в отношении меня линию поведения, которую я назвал «Хамия в кепке». Это выражение я почерпнул из разговора двух продавщиц в одном из магазинов «Шапито» в Тихвине в марте 2022 года: очень точная характеристика, как вёл себя на переговорах представитель Украины Давид Арахамия (правда, и от самого выбора российского руководства, поручившего эти переговоры Владимиру Мединскому, я не в восторге).

Упоминание об Украине уместно, поскольку «украинский плагиат всегда был лучшим другом российского плагиата». Преподаватели при составлении методических указаний, курсов лекций и прочих учебных материалов нередко допускают такие же одноходовые грубые ошибки. Вот один пример: в методичке российского вуза есть ссылка на законодательство Украины. И документ, и скриншот прилагаю.

В итоге более чем лояльное отношение к ошибочным работам уживается с неприязнью – даже с агрессией – к работам правильным. Иногда преподаватели это временно скрывают, усыпляя бдительность заказчиков, и на всех стадиях работы (особенно если речь идёт о ВКР или магистерской) говорят, что «всё хорошо», а когда работа написана полностью, и времени до сдачи остаётся мало, как бы вдруг начинают возникать замечания. Сначала – незначительные, но после их устранения – более опасные, и все они – надуманные, нередко идущие вразрез со здравым смыслом, и в пример ставятся работы с грубыми ошибками, подобные приводимым выше.

В этом отношении следует вспомнить и вузовский Антиплагиат. По сути, он направлен против работ, являющихся правильными. Об этом я много раз говорил, и не хочется перепевать самого себя. Но «развитие» данной программы идёт всё больше в направлении против правильных работ, не говоря уже об их содержательной стороне. Поскольку большинство тем из года в год повторяются, и все они хорошо исследованы, в условиях настроек программы с её «кольцом вузов» и коллекциями ведомственных вузов (такими дополнительными «внутренними кольцами» обзавелись, в первую очередь, юристы – вузы МВД и Минюста), можно однозначно сделать вывод: правильные работы не могут быть «уникальными».

А это значит, что должен последовать и другой вывод – практический. Для меня одним из выдающихся юристов – не только в профессиональном, но и нравственном плане – является Иона Тимофеевич Никитченко, представитель СССР на Нюрнбергском процессе, подавший особое мнение, где не соглашался с оправданием трёх подсудимых (Папена, Фриче и Шахта), с тем, что Гесс был приговорён к пожизненному заключению, а не смертной казни, и с тем, что кабинет министров Третьего рейха, германский Генеральный штаб и высшее командование вермахта не были признаны преступными организациями.

Стоит перечитать это особое мнение советского судьи далеко не «лишний» раз, поскольку предстоит доказать, что АО «Анти-Плагиат» - преступная организация, заодно оценив ущерб, причинённый российской науке этой инсценировкой «борьбы с плагиатом» и «научного руководства» в целом.