© Виктор Лукьяненко (Учительская газета, 2017, № 48)

Уже много лет в научно-педагогической деятельности мы занимаемся тем, что подстраиваемся под ту или иную очередную дурь, сочиненную чиновниками от образования и науки, и «спускаемую» инстанциями самого высокого уровня.

При этом объективности ради надо отметить, что в основе многих «дурей» лежат вполне благие намерения, которые из-за сугубо формального подхода и поверхностности чиновничьего мышления приобретают характер, суть которого находит свое наиболее яркое отражение в пословице: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет».

В одну из них превращена и система «Антиплагиат».

На первый взгляд, казалось бы, действительно, что может быть в научной работе ценнее, чем оригинальность? Однако создателями этой системы и теми, кто определяет условия ее применения, почему-то фактически проигнорирован целый ряд очевиднейших фактов, в том числе и тот, который свидетельствует, что представления об оригинальности могут быть существенно отличающимися и во многом весьма условными.

Например, что ценнее: 90%-ная «оригинальность» наукообразного словоблуда, перефразирующего и перевирающего, а иногда и откровенно уродующего содержательную суть первоисточников, или 10%-ная подлинная оригинальность, ярко просматривающаяся даже на фоне позаимствованных блестящих стилистических оборотов, принадлежащих талантливым ученым - авторам использованных первоисточников. Такие 90%-ные «компиляция» и «плагиат» могут выглядеть неизмеримо порядочнее и полезнее, чем на 90% «оригинальное» перевирание сути работ этих же авторов, причем даже без ссылок на них.

Не менее одиозными, абсолютно лишенными здравого смысла выглядят требования о 70%-ной (и выше) оригинальности учебных пособий. Учебное пособие (особенно по базовым, профилирующим дисциплинам) - это системное представление того самого существенного, что создано сотнями ученых, а затем обобщено, репрезентативно осмыслено и редуцировано талантливыми педагогами-методистами. Честь и хвала тому, кто сможет к этому добавить хотя бы с десяток процентов чего-то подлинно нового, оригинального и полезного. На таком фоне только поверхностность формального мышления или удручающая педагогическая некомпетентность может стать причиной формулирования требования, в соответствии с которым в очередных изданиях пособий должно быть не менее 70% оригинальности. Вся его абсурдность становится очевидной на фоне, с одной стороны, объективно обусловленной невыполнимости этого требования, а с другой - осознания всей возможной вредоносности от той массы отсебятины, которую предполагает неукоснительное его «выполнение».

При этом одна из главных бед здесь еще и в том, что результатом происходящего в таких условиях «естественного авторского отбора» является то, что в решении этой важнейшей проблемы чаще всего бал правят отнюдь не талант и профессионализм, а на все готовая угодливая и беспринципная посредственность.

Этому способствуют и разрабатываемые в вузах положения об УМКД, фактически принуждающие к разработке учебных пособий буквально всех преподавателей, превращая решение архиважной проблемы в создание несметного количества в лучшем случае просто некачественной, а в худшем - откровенно бесполезной и даже вредоносной макулатуры. Но зато с 70%-ным показателем «оригинальности». Как же можно в таких условиях рассчитывать на создание хоть чего-то путного?!

А чего стоит очевиднейшая нелепость, связанная с рассмотрением в качестве заимствования наличия в диссертациях текста из собственных публикаций соискателя. Вся абсурдность ситуации становится особенно очевидной на фоне одного из самых главных условий допуска диссертации к защите - полноты опубликования ее материалов. Налицо откровенно нелепый парадокс: чем лучше соблюдено это условие, чем полнее опубликована диссертация, тем хуже соискателю, тем ниже уровень оригинальности его работы. И все это на фоне того факта, что сама диссертация, материалы которой являются первоосновой для собственных публикаций, существует на правах рукописи. Тем не менее соискатель поставлен в условия, когда перед защитой для повышения уровня оригинальности своей диссертационной работы он вынужден «изгаляться» в перефразировании своих собственных мыслей.

Под эти и многие другие недостатки в использовании системы «Антиплагиат» лучше и быстрее всего подстраиваются бездарности и посредственности, безропотно и умело приспосабливающиеся к чему угодно. Это их стихия. Для тех же, кто действительно занят делом, наукой, вся эта возня создает серьезные помехи и трудности в работе, в том числе и морального плана. Ученый зачастую оказывается поставленным в условия, когда он вынужден чуть ли не в буквальном смысле доказывать, что он не верблюд.

Ярким примером может послужить ситуация из новейшей публикационной практики автора этих строк, сложившаяся в связи с намерением опубликовать статью в журнале, входящем в международную базу данных «Скопус», в котором имею честь быть в числе рецензентов. Главный редактор журнала дала принципиальное согласие на опубликование статьи, но очень попросила меня обратить особое внимание на уровень ее оригинальности, на что я отреагировал весьма самоуверенно, так как в ней все от первого до последнего предложения сформулировано лично мною. И каково же было мое удивление, когда проверка показала менее 50% оригинальности текста.

Приведу только некоторые причины этой несуразности.

Около 25% моего «плагиата» - из текста дипломной работы некоего Дзавкаева (Северо-Осетинский ГУ), подготовленной путем переписывания моей кандидатской диссертации. Многие материалы диссертации до сих пор не были опубликованы, и моя статья как раз и направлена на устранение этого пробела. Тем более что мысли, заключения, выводы, сформулированные много лет назад, не потеряли своего научного значения и являются в высшей степени актуальными и полезными в настоящее время.

Еще около 10% моих «заимствований» - это использование мною материалов из моей же монографии «Терминологическое обеспечение развития физической культуры в современном обществе». Такого же рода и все остальные мои «компиляции», «рерайтинги» и «копипасты».

К сожалению, несовершенство системы «Антиплагиат» многократно усугубляется зачастую явно недостаточно обоснованными и неоправданно жесткими требованиями ВАК, Минобрнауки, которые в свою очередь еще более ужесточаются на местах особо рьяными представителями ректоратов, диссоветов, издательств, редколлегий. В порядке своеобразной подстраховки, повышения запаса прочности они еще больше усугубляют ситуацию, делая ее абсурдной (надо 80% оригинальности - потребуем 85-90%, надо 3 ВАКовские статьи - потребуем не менее 5 и т. п.). Одним из ярчайших примеров могут также служить требования, в соответствии с которыми ВКР, магистерские диссертации и даже курсовые работы должны содержать не менее 80-85% оригинальности и выше. При этом подобные драконовские требования, как правило, характерны именно для тех вузов, где есть вполне отчетливое осознание того факта, что подавляющее большинство их студентов вообще не в состоянии самостоятельно выполнить эти работы. При этом запредельность требований не только не способствует проявлению самостоятельности, но и вынуждает студентов изначально отказываться от каких бы то ни было попыток ее проявления. В чем причина такой очередной нелепости? Не правда ли, есть о чем серьезно задуматься?

В приведенных примерах показано, к каким удручающим последствиям приводит несовершенство системы «Антиплагиат», помноженное на некомпетентность тех, кто устанавливает правила по ее применению. На фоне всего этого неблагополучия становится все более очевидной давно назревшая необходимость коренного пересмотра отношения к проблеме использования этой системы. Ведь ее применение в существующем ныне формате фактически ни от чего не защищает, ничему не способствует, а лишь добавляет никчемной суеты, помех, морального вреда тем, кто действительно занят делом. Поэтому и сама система, и правила ее использования должны быть существенно усовершенствованы и пересмотрены. А пока этого не произойдет, от ее использования лучше вообще отказаться хотя бы уже на том основании, что в существующем формате от нее больше вреда, чем реальной пользы.

Для всех тех, кто искренне заинтересован в подлинной оригинальности научных работ, необходимо достаточно глубокое осознание того, что ни плагиат, ни компиляция, ни рерайтинг (изменение текста с целью получения нового уникального материала), ни копипаст (воровство и выдача чужих идей и текстов за свои) не могут быть в достаточной степени объективно установлены в результате формального применения автоматизированных средств. Подлинные оригинальность и качество научной работы должны определяться не на основе обусловленных чиновничьей прихотью неких усредненных шаблонов по их использованию, а в каждом отдельном случае экспертным мнением профессионалов, глубоко разбирающихся в данной проблеме, обладающих видением перспектив ее изучения и способностью определения вклада данной работы в ее решение. При этом использование системы «Антиплагиат» должно рассматриваться лишь в качестве некоего подспорья для формулирования экспертных суждений, а не в роли панацеи и главного (а зачастую единственного) критерия оригинальности научной работы, как это имеет место быть в настоящее время. Да, все это непросто. Но и наука не конвейер по сборке штампованных деталей. Нельзя по недомыслию пытаться упрощать неупрощаемое.

Многое из представленного выше выглядит как очевиднейший абсурд. При этом примеры парадоксальных нелепостей, откровенной и ничем не прикрытой дури лежат прямо на поверхности, у всех на глазах, как на блюдечке. Казалось бы, с подобным безобразием надо самым решительным образом бороться, а не преклонять пред ним головы.

Однако должная реакция на все это как «сверху», так и «снизу» практически отсутствует. Прежде всего поражают деструктивность позиции ВАК и Минобрнауки в этих вопросах и безропотная, унижающая профессиональное достоинство покорность со стороны подавляющего большинства представителей научно-педагогического сообщества. При этом одни, абсолютно не сомневаясь в своей компетентности и профессиональном достоинстве, продолжают настаивать на неукоснительном выполнении подобных несуразных требований, а другие, абсолютно забыв о том, что такое достоинство надо иметь и уметь его защищать, с безропотной покорностью пытаются следовать этому абсурду.

Естественно, возникают вопросы: кому это нужно? Кто и какую получает пользу от всего этого? Почему те, от кого исходят требования о неукоснительном выполнении абсолютно необоснованных правил, оказываются не в состоянии разглядеть их нелепость, осознать всю их ущербность, разрушительность, вредоносность?! Почему те, кто унижает ученых всей этой дурью, не способны понять, что этим они унижают прежде всего самих себя, расписываются в собственных некомпетентности и непрофессионализме?!

Все это крайне грустно, и до глубины души обидно за российское образование и науку. Однако на обиженных воду возят. Надо не только обижаться и скорбеть, но еще и что-то делать. Этим и обусловлено данное обращение ко всем неравнодушным, ко всем тем, в ком еще не задавлено окончательно чувство гражданского и профессионального достоинства, о необходимости воспитания которого принято весьма цветисто рассуждать и писать, в том числе в госстандартах, положениях о морально-нравственном воспитании и т.п.

Настало время его должным образом проявлять каждому из тех, кто мнит себя ученым и педагогом-профессионалом. В этом залог спасения и дальнейшего поступательного развития российского образования и педагогической науки. Иначе беда! Особенно если иметь в виду то, что все, о чем здесь написано, - это лишь незначительная часть вершины айсберга, символизирующего удручающее неблагополучие образования и педагогической науки в России.

Думаю, уже давно настала пора для действий по принципу «если не я, то кто же?».

Не удивлюсь, если, прочитав это, многие скажут: «К чему этот пафос?»

Однако тем, для кого значительно уместнее и мудрее звучит: «Моя хата с краю…», «Авось пронесет…», «Начальству виднее...» и т. п., вряд ли следует обижаться, когда чиновники от образования относятся к ним не как к ученым и педагогам-профессионалам, а принимают за покорное и потерявшее представление о своем гражданском и профессиональном достоинстве молчаливое большинство.