© Денис Паничкин

Происхождение мифа

«Если ты такой умный, то почему такой бедный?» - такое высказывание можно нередко прочитать в интернете. Казалось бы, очень правдоподобно, но оно далеко от реальности.

Прежде всего необходимо разобраться с самим понятием «умный». Даже если посмотреть в разных словарях, то мы увидим, что «ум» - это мыслительная способность. Ну, а раз так, то ей обладает абсолютно каждый адекватный человек, просто одни в большей степени, а другие в меньшей. Несложно понять, что только от ума не зависит то, богат человек или беден.

Пытаться увязывать ум и доходы совершенно глупо. Это как если сказать - «Если ты пьёшь кофе, то почему ты такой бедный?» Вот именно так абсурдно оно и звучит. Вообще эту фразу впервые сказал Уоррен Баффет. Правда звучала она несколько иначе - «Если вы все такие умные, то почему я богатый?» Её тут же подхватили, и она ушла в народ, где ей стали козырять преимущественно люди, которые далеко не умные и тем более не богатые, но нужно как-то заткнуть своего оппонента. Но давайте вернёмся к оригиналу - обратите внимание как высокомерно она звучит (вы все никто, а я бог). Да, он среди богатейших людей мира конкурирует за первенство с Биллом Гейтсом, но какой толк от такого гигантского состояния если он носит дешевейшие костюмы и питается в дешёвом общепите? Так что на его высокомерную фразу можно ответить - «Если ты такой богатый, то почему такой Скуперфильд?»

Невежество упрямо и агрессивно

У любого мифа есть сторонники, которые, если и не сами придумали его, то нашли более чем приемлемым для себя. И даже развили и дополнили его в нужном направлении.

В отношении анализируемого мифа наиболее впечатляющим и унизительным является самый недавний по времени пример, когда самоуверенное, упрямое и агрессивное невежество, именуемое Артуром Грантом и вовсе придумало слово «умнобедные». Средний род я использую намеренно, выражая своё отношение.

Миф об успешности как ценности – сопутствующий миф

В Интернете вы можете найти многое, набрав в любой поисковой программе «миф об успешности», но в большинстве случаев это реклама под видом критики, советы многочисленных самопровозглашённых психологов, плавно перетекающие в рекламу очередных «курсов успешности».

Я уже поставил под сомнение «успешность» в качестве ценности, анализируя слышанную мной по радио повесть Татьяны Парфёновой «Лютики для Себастьяна» и не буду повторять это, «перепевая самого себя».

В этом отношении показателен следующий пример. «Мой лейтенант» Даниил Печерников провёл короткий обзор-анализ различных «проектов», организованных лично знакомым мне Дмитрием Шкляром и Владимиром Бакутеевым (через «рефератную» посредническую компанию HomeWork) в разное время и пришёл к выводу:

… многие из проектов более не существуют, а остальные являются всего лишь одни из многих, Шкляр и Бакутеев при любом их исходе любого из проектов останутся «успешными». То есть «успешность» для широкой публики представляется как «заслуженная оценка больших достижений», в действительности это некий неотъемлемый статус, готовый результат, изначально приписываемый «нужным людям». В лучшем случае, его можно приобрести кооптацией в среде тех, кому он уже приписан.

Далее мой лейтенант высказывает предположение, объясняющее этот «статус»:

… во второй половине 1990-х годов … для обывателей продвигался некий образ «целеустремлённого, пробивного и богатого». Поскольку целеустремлённым и пробивным может быть и бедный, и именно по этому признаку следует определять того, кого я называю «достойным, хотя и бедным», потребовалось другое понятие, которое вызывало зависть у толпы и одновременно служило бы манипуятивным унижением для тех, чьим трудом и временем оплачена эта «успешность», выражением «права оценивать то, что не делали».

Недавно по радио передали, что в музее «Разночинный Петербург» открылась выставка «Маленький герой», посвящённая образу «маленького человека» в литературе. Но есть как минимум одно произведение, которое в этом отношении незаслуженно забыто. Это «Петербургская сторона» Е. Гребинки. Надо признать, что описание автором повседневной жизни мелких и средних чиновников, преимущественно населявших названную часть города, превосходит произведения Пушкина и Гоголя на ту же тему и немногим уступает Достоевскому. Я не меньше двух раз слушал «Петербургскую сторону» по радио и затем ещё читал, найдя в Интернете, и один фрагмент приведу здесь:

… нельзя не упомянуть о множестве прекрасных рукоделий, делаемых на Петербургской стороне; здесь бедные чиновники в свободное от службы время часто занимаются разными полезными предметами: кто клеит из картона прекрасные вещи, кто раскрашивает эстампы, кто лепит из воску разные фигуры, кто разводит цветы, и эти по-видимому бездельные занятия при казенном жалованье дают средства недостаточным чиновникам существовать безбедно.

На Петербургской есть чиновник, имеющий у себя превосходную коллекцию кактусов, едва ли не единственную в Петербурге; он занимается этим предметом с любовью, покупает дорого редкие виды привозных кактусов, сам выписывает их из-за границы и, разводя у себя на Петербургской стороне, продает их почти за бесценок.

У нас до сих пор по какому-то нелепому предрассудку, часто по ложному стыду, чиновные люди считают за унижение открыто продавать что-нибудь своей работы и никогда в том не признаются; между тем, понуждаемые бедностью, втихомолку продают свои изделия за бесценок в магазины, где вы заплатите за них вдесятеро. Не лучше ли заплатить за них дешевле из первых рук -- и для публики, и для продавателя? Кажется бы, так, а попробуйте, не будучи коротко знакомы чиновнику, сказать ему: «Переплетите мне, Иван Иванович, книгу, я вам заплачу, что будет стоить». Увидите, как обидится Иван Иванович, как он будет готов или нагрубить вам, или на вас пожаловаться за оскорбление. И вы заплатите вашему переплетчику, положим, 5 руб. за книгу, которую для того же переплетчика переплетет тот же Иван Иванович за рубль меди. Вот почему переплетчик ходит зимой в бекеше с пятисотным бобром на воротнике, а Иван Иванович бегает в холодной шинелишке, купленной за 50 руб. на Апраксином Дворе.

Часто мне приходит в голову, отчего люди совестятся продавать плоды своих трудов и отчего, не краснея, продают труды своего ближнего?

Не в этом ли одна из социальных причин «успешности» шкляров-бакутеевых, живущих именно продажей чужого ворованного труда и использованием чужого украденного времени? И это – если не считать отработанного ими и их классовыми сотоварищами порядка оскорблений и унижений в отношении настоящих исполнителей, а в экономическом плане – штрафов, задержек и невыплат. Во времена чиновников с Петербургской стороны всего этого ещё не придумали, Иван Иванович получит рубль медными монетами, и вовремя – в отличие от нынешних исполнителей.

Возможно, я в этом отношении открыто надругался над обывательским представлением и считаю не обидой, а правильным решением работать самостоятельно. Разве другие исполнители не хотят последовать моему примеру?