© Денис Паничкин

Профессиональный исполнитель курсовых и дипломных работ на заказ – это большее, нежели только занятие, ставшее для меня именно профессией. Это накопленная практика, особое мировоззрение и политическая позиция.

Это ненависть к тому, что считается «общественным» мнением, ставшая у меня серией действий при каждом удобном случае над этим «общественным» мнением надругаться.

И самым недавним по времени таким действием было то, что я, узнав о том, что были устроены поминки по Юсупу Темирханову, казнившему бывшего полковника Буданова, и что это мероприятие лично посетил Кадыров, дистанционно присоединился к нему и написал в социальных сетях о том, что поддерживаю это.

Когда так делает русский или считающийся таковым …

Помню, как родители в составе своей политики запугивания приводили пример с процессом Буданова, из которого русские националисты хотели сделать Дрейфуса и Бейлиса одновременно. Но сейчас, когда «свои» не могут больше давить на меня физическим присутствием, но могут читать в Интернете то, что я пишу (зная, что это им не понравится), я прямо скажу: если бы Буданов был полковником американской армии, а Эльза Кунгаева – гражданкой Ирака, то реакция была бы от безразличной до противоположной. Как-то – ещё в 2003 году – я брал журналы со статьями, рекомендованными к курсовой работе по социологии, и между делом прочитал и другое из этих журналов. Например, про сравнение освещения событий второй чеченской компании в СМИ России (которые симпатизировали в сторону федеральных сил), США (они равно пристрастны, но в противоположную сторону) и Израиля (дававшие простой отчёт без какой-либо оценки – с совершенным безразличием).

Но разве это оценят те, кто если и читает, то комиксы, анекдоты, Донцову с Шиловой и Введенской?!

И конечно, им не понять, почему, сам будучи русским, я отношусь к русским как к нации подобно Урфину Джюсу: сам будучи Жевуном, он ненавидел Жевунов до степени нежелания ничем походить на них.

Я знаю, что при порядках, наступление которых желают русские националисты и их умеренные пособники – «ханжи от нравственности» во главе с Дмитрием Раевский («Научи хорошему»), - мне просто не найдётся места. Одни из них идеализируют «общинный дух», но разве нет его оборотной стороны, когда ты чем-то не угодил «общине», для тебя это может обернуться травлей? А власть родителей над детьми в так называемой «традиционной» (читай – русской) культуре – сколько горя принесла она! Наконец, я знаю немало примеров глупого подражания со стороны русских националистов в отношении … нацистской Германии (некоторые из них, осуждённые припёртыми к стенке властями, как экстремисты, даже «Майн кампф» переводили!). Но никто из них даже не думает о настоящем и будущем, никому из них не приходит идея однополярного мира, но во главе с Россией вместо США!

Также я понимаю, что борьба церкви за нравственность тоже не без ханжества, в лучшем случае подобием «дворянской революционности».

Как-то я, делая обзор петербургских издательств, наткнулся на одно из них, издающее книги только одного автора – Евдокии Марченко (под псевдонимом «Лучезарнова», но я в отчёте написал настоящую фамилию как «Мраченко», и считаю это «фрейдовской опиской», говорящей самой за себя лучше моего). Оказывается, созданная Марченко организация «Радастея» не уступает по возможностям оболванивания» самым опасным религиозным сектам, но то, что она до сих пор существует, стараются объяснить «традиционно». Все ссылаются на их покровителей из спецслужб. Можно ли этому верить. Ведь власть открыто поддерживает РПЦ до степени её возможной «интеграции в школу» (преподавание «Основ православной культуры»).

То есть РПЦ достаточно сильна для контроля над обществом и в то же время слаба для борьбы с сектами? Или у них «пакт о ненападении» (если не даже союз) в интересах создания «управляемого стада»? Последнее – самое вероятное.

В отношении Марченко я обратил внимание ещё вот на что: свои туристские поездки, в том числе в полярные области Земли, она называет «научными экспедициями». Подмена понятий, которую. Анна Любимова, идеолог православия, оставляет без внимания. Тем более – я буду повторять следующее: невозможно получить новые результаты или сделать крупные обобщения, рассматривая уже достаточно хорошо изученную предметную область и используя известные технологии.

Это заставляет говорить о более опасном: в том, что ещё называется «научным сообществом», становится важным «умение преподнести себя», «подать по форме». Я с обидой отметил это в работе (выполненной в виде PowerPoint) по теории социальных ролей Э. Фромма. Пишу «научное сообщество» в кавычках, потому что сейчас всё меньше становится подлинных учёных, они умирают или оказываются вытравленными из научных организаций. Верхушка этого сообщества состоит из номенклатурщиков от науки, а основная масса – из тех, кого я называю копропреподами. О корнях этого слова можете справиться в словарях, комментировать не стану.

Конечно, «подать по форме» было и раньше, но оно носило больше политический характер. Вспоминается, что в 1990-е гг. в ряде диссертационных советов было крайне трудно защищать исследования, где не было критики советского строя.

Но сейчас это становится не политическим, а коммерческим. Отдельные «институты имени Халявы», как ITC Group на Лиговском, берут за какие-то «двухдневные курсы» (иногда на такие темы, которые доступны только небольшому кругу специалистов – последних настоящих учёных, занимающихся этими темами не два-три дня, а долгие годы) - по 15 тысяч! А действительно ненормальные притязают на привилегированное положение. То есть «другим» по признаку ненормальности быть «престижно», «другим» по обычному признаку (приезжим, другой расы или веры) – нет.

Копропреподы поощряют настоящие дисквалифицирующие ошибки в работе и находят самые казуистические определения против написанных мной работ, что моим идеалом стало некое подобие жалованной грамоты, запрещающей замечания по работам, написанным мной.

Я даже вспоминаю диалог из какого-то перестроечного фильма. Рассказчик приводит пример: торговец индульгенциями повстречался с разбойником и, желая от него откупиться, предложил ему такую грамоту, которая отпускает не только прошлые, но и все будущие грехи. Разбойник согласился – и с убийства и грабежа этого церковника и начал список будущих отпущенных грехов!

В любом случае – я не умею и сознательно не желаю учиться подавать по форме. Я – то, что я делаю, а не «чего изволите»! «Чего изволите» сейчас стало столько, до пресыщения того, что называется «рынком» (поскольку это не рынок – приходится договариваться уже не с покупателями, а с паразитами-оценщиками). А написать хорошую, интересную, содержательную работу могут очень немногие. И именно против них придуманы антиплагиаты, нормоконтроли и хирши. А газеты и телевидение поддерживают это, часто до степени откровенной травли. То и дело в фильме показывают человека, живущего по совести и не желающего унижаться, отталкивающе, например, бедным, брошенным, жертвой, - и рядом пример того, что плохое, даже преступное поведение остаётся безнаказанным, а то и ведёт к улучшению жизни (материальное благополучие, руководящая должность, признание, популярность).

Вот это для обывательщины становится аргументом – затыкать подобных мне. И мне приходится отвечать уже тем, что в самиздатах существует иной персонаж – Дед Пуля (развитие – «апгрейд» на обывательском языке – Ивана Фёдоровича Афонина из превосходной «Женщины по средам» и её искажённой экранизации – «Ворошиловский стрелок»).

Конечно, желание кому-то отстреливать ноги и натягивать глаз на ж… - изначально не моё, оно возникает только как ответная реакция на несправедливость, в особенности, в отношении оценки моих работ этими паразитами-«оценщиками» - студентами, почувствовавшими свободу не учиться, и преподавателями, для которых теперь гарантирована свобода не учить. Не далее, как за день до первой публикации этого рассказа одну из моих работ назвали непечатным словом, тогда как я не называл так никакие встречавшиеся мне работы, написанные другими, даже с дисквалифицирующими признаками.

Без малого двадцать лет работы – разве это не равносильно настоящему образованию, да не одному? И пониманию многого.

Например, я различаю описание предприятия в рекламе и в отчёте по практике. Тем более любое предприятие я воспринимаю как существующее не только в описании, но и в действительности. Как и персонажей правовых задач, один раз – в конце зимы 2018 года – до степени симпатии такому персонажу, совершившему преступление (задача предполагала анализ смягчающих обстоятельств, в данном случае – тяжёлой жизненной ситуации).

Я могу оценивать исторические события. Например, мне ничего не стоило сказать, что бриг «Меркурий», атакованный двумя турецкими линейными кораблями, по сути, не одержал победу (ведь вражеские корабли не были потоплены), а всего лишь ушёл от поражения.

Я могу задавать вопросы, на которые считается, что нет ответа, но в действительности, ответ есть, просто тому, кому вопрос адресован, этот ответ невыгоден. Например, почему обязательно для «ролевиков» и «реконструкторов» обязательно должны быть игры по каким-то - заведомо вымышленным - вселенным или, в лучшем случае, реальным боям? А не повседневной жизни в историческом контексте в учебных целях?

Или ресурс «Медуза», который использует подобие презентации – карточки новостей? Хорошо это или плохо? Мастерство новостей или поощрение «нечтения»? Ведь это тема для обсуждения на семинаре, а новые интересные темы стали большой редкостью.

А сами новости в нынешних СМИ? Не напоминают ли они мелочность таких новостей, о которых пишет Леонтий Раковский в главе повести про Кутузова, когда тот был петербургским губернатором: «Александр I, как и Павел, очень интересовался мелкими городскими происшествиями: лакей умер в бане, мещанка родила двойню».

Всё это подтверждает, что тот, кто действительно пишет курсовые и дипломные работы на заказ, должен быть не только мастером, нужна ещё и твёрдая политическая позиция, особенно для того, чтобы давать отпор таким студентам, которые ведут себя на уровне примера из доклада недавно скончавшегося А.А. Зализняка: «Девочка-пятиклассница имеет мнение, что Дарвин неправ, и хороший тон состоит в том, чтобы подавать этот факт, как серьезный вызов биологической науке».

Что получит эта девочка за написанное? Кроме «лайков» - деньги, статус? Ведь очень немногие, и только те, для кого это основная «профессия» (вроде «троллей» с улицы Савушкина), получают за это, и, как правило, – ворованные из бюджета деньги.

Я так же могу написать требование об отмене плагиата и ЕТХТ? Получит ли это значимые последствия, тем более – выгодные для меня?

Именно поэтому я развил свой подход и от ответственности профессионального исполнителя за написанное перехожу к большему – закладываю создание альтернативной системы образования, где нет места антиплагиатам, нормоконтролям, хиршам, копропреподам, а по возможности и министерствам.